Советская разведка накануне войны состояла из 2-х самостоятельных разведслужб: так называемый Иностранный отдел НКВД (ИНО НКВД) и военная разведка в лице Разведывательного управления Генерального штаба РККА (Разведупр ГШ). Обе спецслужбы, мягко говоря, сильно пострадали от массовых репрессий 1937-38гг. К 1938 году были ликвидированы почти все нелегальные резидентуры, связи с ценнейшими источниками информации оказались утраченными. В дальнейшем понадобились большие усилия, чтобы их восстановить. В направленном руководству НКГБ отчете о работе внешней разведки с 1939 по 1941 год начальник разведки П.М. Фитин писал: «К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них за тем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать и аппарат резидентур за кордоном». Потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации.
Были арестованы бывшие начальники ИНО М.А. Трилиссер, С.А. Мессинг, А.Х. Артузов. А.А. Слуцкий 17 февраля 1938 года скоропостижно скончался в кабинете первого заместителя Ежова М.П. Фриновского (существует версия его отравления). После смерти Слуцкого исполняющим обязанности начальника ИНО был назначен майор госбезопасности Сергей Михайлович Шпигельгласс. Но и он пробыл на этой должности менее двух месяцев. 28 марта 1938 года его сменил старший майор госбезопасности Залман Исаевич Пассов. Шпигельгласс в ноябре 1938 года был арестован, в январе 1940 года расстрелян. В это же время репрессировано и большое число ведущих разведчиков. Среди них можно назвать резидентов в Лондоне – Чапского, Г.П. Графпена и Т. Малли, в Париже – С.М. Глинского (Смирнова) и Г.Н. Косенко (Кислова), в Риме – М.М. Аксельрода, в Берлине – Б.М. Гордона, в Нью-Йорке – П.Д. Гутцайта (Гусева), выдающихся разведчиков-нелегалов Д.А. Быстролетова, Б.Я. Базарова и многих других. Всего же в результате так называемых «чисток» в 1937–1938 годах из 450 сотрудников ИНО (включая загранаппарат) было репрессировано 275 человек, то есть более половины личного состава. Со многими ценными агентами прервалась связь, восстановить которую удавалось далеко не всегда.
Разбирая после этого кадрового погрома дела разведки, поставленный в 1939 году новым начальником ИНО НКВД Фитин с горечью констатировал в своем отчете такие длительные пробелы, когда разведка НКВД просто «слепла» и «глохла» без информации из-за кордона при молчавших агентах и их перебитых в советских тюрьмах кураторах из оперативников ИНО. Он же отметил периоды, когда в середине 1938 года, в самый разгар этих зачисток внутри спецслужб, пласты арестованных снимали в разведке руководство целых отделов, и даже доклады на имя Сталина вынуждены были подписывать рядовые оперативники ИНО. Да и в заграничных отделах начинался в это время кадровый голод, останавливавший настоящую работу, ведь отзывали в Москву и расстреливали после приезда не только известных резидентов, но и сотрудников их резидентур, и законспирированных нелегалов, и агентов из числа коминтерновцев. Тот же Фитин получил в наследство берлинскую резидентуру ИНО, где из 16 прежних после основательной ее зачистки находилось в строю лишь 2 разведчика.
Возглавлявший ИНО в «славных двадцатых годах» советской разведки Трилиссер даже после ухода из-за конфликта с Ягодой из спецслужбы все равно был расстрелян. Сменившего его архитектора операции «Трест» Артузова в 1935 году перевели с должности начальника ИНО из НКВД в Разведупр армии для усиления военной разведки и передачи ей опыта чекистской разведки. Артузов был несколько лет заместителем Яна Берзина в Разведупре и даже исполнял обязанности главы Разведупра во время командировки Берзина на испанскую войну, по заведенной традиции перед арестом его перемещали с должности на должность, возвращали в НКВД, а в итоге тоже арестовали и расстреляли.
Отозванные в СССР и здесь расстрелянные в эти годы Аксельрод, Малли, Гутцайт, Косенко, Карин, Сыроежкин, Рингин, Сыркин, Шилов, Глинский, Яриков, Базаров, Перевозчиков, Салнынь, Уманский – это легендарные в истории 20 – 30-х годов в советской разведке люди. За каждым отдельная яркая и полная событий биография, служба в еще первой ВЧК, операция «Трест», захват Кутепова или тайные акции от Атлантики до Тихого океана. Как и уникальная жизнь Дмитрия Быстролетова, многими признаваемого за свою достойную авантюрного романа карьеру разведчика лучшим нелегалом в истории разведки СССР. А ведь этот мастер вербовки и тайных операций после ареста и осуждения всю войну провел в сталинских лагерях, а умер в безвестности обычным советским пенсионером.
Обеспечил руководство СССР дипломатическими шифрами и кодами Англии, Германии, Франции, Италии, Финляндии, Турции. Организовал получение из Государственного департамента США секретной информации. Контролировал личную переписку Гитлера и Муссолини. Достал для СССР ряд новейших технологий и образцов вооружения. 17 сентября 1938 года Быстролётов был арестован. 8 мая 1939 года Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Быстролётова по ст. 58 ч. 6, 7, 8 УК РСФСР к исправительно-трудовым лагерям сроком на двадцать лет. В 1954 году после инсульта освобождён от отбытия заключения («актирован»). В 1956 году за отсутствием состава преступления реабилитирован.
Не менее варварской зачистке подверглась и военная разведка. Многолетний начальник Разведупра Ян Берзин в 1937 году отозван из Испании, а после обличительной речи против него наркома НКВД Ежова на Политбюро снят с должности, арестован и расстрелян. После Берзина должность главы военной разведки Красной армии становится расстрельной. Недолго исполнявшие обязанности начальника Разведупра Гендин, Никонов, Стигга, Орлов, Урицкий и Артузов один за другим идут по пути Берзина – снятие с должности, арест и расстрел.
В апреле 1939 года на пост главы Разведупра Сталин назначает известного в Красной армии летчика Ивана Проскурова. Герой советской военной авиации и операций в небе Испании не отказался возглавить военную разведку, тогда как другой «сталинский сокол» Чкалов отверг предложение вождя возглавить НКВД после снятия Ежова. Молодой Проскуров говорил на совещаниях то, что думал. Он посмел резко возражать Сталину и Тимошенко в 1940 году, когда те на Разведупр попытались повесить большую часть вины за неудачи в Зимней войне с Финляндией. Только с назначенным на место Проскурова генералом Голиковым и вступлением Советского Союза в войну это колесо отстрелов начальников Разведупра Красной армии остановилось. Проскуров был расстрелян в 1941, он стал 8-м казненным начальником Разведупра в течение 3-х лет.
В те же годы в рядах Разведупра репрессированы и погибли, как и в разведке НКВД, многие известные разведчики-нелегалы, подобные Мельникову, или резиденты и создатели нелегальных сетей Разведупра за рубежом, как расстрелянный НКВД в 1937 году резидент в Китае Барович, по агентурному псевдониму Алекс. За один год в Разведупре вслед за Берзиным расстреляли всю складывавшуюся годами его команду в руководстве военной разведки: Беговой, Никонов, Захаров, Гайлис, Узданский, Гендин, Стигга, Иодловский, Римм, Федоров.
Выходец из НКВД Артузов успел провести за это время последнюю предвоенную реформу структуры в истории Разведупра РККА. При ней теперь в Разведупре были отдельные структуры разведки в Европе и по странам Востока, а также отделы военно-технической разведки, военно-морской разведки, разведки военных округов, радиоразведки, шифровальный, военной цензуры, внешних связей, специальных операций, партизанской подготовки, диверсий.
Отозван из Ирана и расстрелян опытный разведчик Рудольф Абих из немцев-интернационалистов, пришедший в Разведупр на заре этой спецслужбы в Гражданскую войну. Отозван и расстрелян резидент военной разведки в Германии и Австрии латыш Ян Аболтынь, которого называют крестным отцом Зорге в Разведупре. Сам Рихард Зорге уцелел и прожил еще несколько лет только потому, что не выполнил приказ Москвы вернуться из Японии. В результате разведцентр считал резидентуру в Японии «вероятно вскрытой противником и работающей под его контролем». Соответственно относились и к донесениям агента "Рамзай" (Зорге) о неизбежности начала войны Германии с СССР в мае-июне 1941г.
Второй шанс оценить профессионализм «Рамзая» советскому командованию выпал совсем скоро. 14 сентября 1941 года Зорге сообщил о принятом на секретном совещании у японского императора решении Японии не вступать в войну с СССР до конца 1941 года и в начале 1942 года. К этому донесению Зорге уже прислушались: Ставка сняла с восточных границ страны 26 свежих дивизий и перебросила их на Западный фронт, под Москву, фактически предотвратив этим захват гитлеровцами столицы.
Одновременно с резидентурой Разведупра, которую возглавлял Зорге в Токио, там действовала и сеть агентов ИНО НКВД под руководством резидента Шебеко. Ему удалось завербовать очень ценных агентов из числа кадровых сотрудников японской военной разведки и тайной полиции, однако НКВД сам уничтожил эту свою резидентуру, а с завербованными агентами оборвали контакты.
Расстрелян начальник отдела разведки военных округов в Разведупре Василий Беговой. Расстрелян приведенный Берзиным в 1924 году в Разведупр и дослужившийся до начальника отдела бывший полковник белой армии Врангеля Иван Анисимов – он уже своей биографией был тогда практически обречен. Поляк Станислав Будкевич пришел к большевикам и в Разведупр из нелегалов польской ППС Пилсудского в 1919 году, работал во Франции, а расстрелян в том же 1937 году тоже как агент польской разведки. В этой страшной каше террора в Разведупре перемешало очень разных людей: бывшие герои-летчики, опытные подпольщики-большевики, поляки из ППС, бывшие эсеры, немецкие интернационалисты, бывшие белые полковники – всех уравняла эта мясорубка. Малая часть репрессированных сотрудников в эти годы попала в лагеря, кое-кто из них пережил Сталина и после 1953 года вышел на свободу по реабилитации, как бывший резидент этой службы в Швеции Илья Болотин.
Некоторые советские разведчики-нелегалы, зная об ожидавшей их в Москве судьбе, вынуждены были ради спасения идти на сотрудничество с иностранными разведками. Таким образом, они наносили еще один удар по советским спецслужбам, косвенная ответственность за который тоже лежала на инициаторах кровавой зачистки в Разведупре и НКВД. А иногда от контактов с собственной агентурой Москва отказывалась сама, считая ее ненадежной. Такого идиотского членовредительства в истории спецслужб еще не было.
В порядке такого своеобразного самострела в советских спецслужбах сворачивались крупные проекты, разрабатываемые этими службами многими годами, на которые уже были истрачены огромные суммы. Так, с 1929 года на случай нападения на СССР из Европы любого условного агрессора Разведупр несколько лет разрабатывал особую тактику разворачивания крупных партизанских соединений на занятой врагом территории. Под эту концепцию закладывались партизанские базы со складами оружия и запасами продовольствия, подбирались кадры для руководства будущими партизанами, готовилась связь и явки. Несколько раз на Украине и в Белоруссии проходили даже тайные учения руководителей будущей партизанской войны, замаскированные под слеты партийных активистов или даже пикники грибников. В украинских областях сотрудниками ГПУ в начале 30-х годов под эту концепцию даже специально вербовались в тайные агенты служащие железной дороги, которые в случае вторжения с Запада врага на оставленных РККА территориях должны были предложить оккупантам свои услуги и организовать диверсии на путях и станциях. В Харькове на окраине города – Холодной горе существовала закрытая школа, где инструкторы ГПУ и Разведупра обучали азам партизанского дела командиров будущих отрядов.
Когда же к началу Большого террора была поднята на щит крикливая ура-патриотическая концепция «войны на чужой земле малой кровью», вся эта идея партизанства была быстро похоронена. Полагают, что не без оснований в виде панических страхов Сталина после убийства Кирова, когда вождю подбрасывали идеи, что всю эту «партизанщину» смогут обернуть против него окопавшиеся в подполье вожди партийной оппозиции и связанные с ними антисталинские заговорщики в НКВД и Красной армии. Легендарная дама-разведчица в звании комдива Сахновская (Флерова) стала специалистом по партизанским действиям еще в Китае, где по линии Разведупра была советником у коммунистических партизан. Именно ее при разработке в Разведупре «Операции Д» поставили возглавлять ответственный за это отдел (Отдел войсковой разведки), но в 1937 году Сахновскую расстреляли по обвинению в измене. Заодно расстреляли почти всех, кто с ней работал по теме партизанской войны.
Об этом же пишет в своих мемуарах легендарный диверсант И.Старинов: "В начале ноября 1937 года я вернулся на Родину и был ошеломлен, когда узнал, что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись репрессиям. Как стало позже известно, от репрессий в 30-е годы погибло в десятки раз больше хорошо подготовленных партизанских командиров и специалистов, чем за всю Великую Отечественную войну. Уцелели лишь те, кто выпал из поля зрения ежовского аппарата."
Версия о том, что германская спецслужба СД состряпала фальшивку о заговоре Тухачевского и через президента Чехословакии Бенеша подбросила ее Москве, переиграв Сталина и заставив его перебить красных маршалов, сейчас многими воспринимается скептически. И «немецкие папки» по линии разведки НКВД в Москву пришли в 1937 году, когда уже вовсю шли аресты в Красной армии товарищей Тухачевского, а сам он уже явно был намечен в очередные жертвы сталинской чистки. Да и для подобных процессов в репрессии Сталину не нужны были особые доказательства со стороны, когда состав очередной группы «заговорщиков» уже был подобран и расписан в списках на арест в НКВД. Когда Артузов давал оперативные сведения о том, что Тухачевский готовит заговор военных для захвата власти в СССР, начальник ИНО НКВД отлично знал, что этот компромат в оперативных целях готовили сотрудники того же Артузова еще в 20-х годах и в рамках операции «Трест» подбрасывали как наживку белой эмиграции.
В истории НКВД тех лет предостаточно примеров, когда резидент или внешний разведчик переходил во внутреннюю госбезопасность и активно участвовал в репрессиях и наоборот. Вот чекист Борис Берман в ИНО ГПУ в 30-х годах был талантливым разведчиком (псевдоним в разведке Артем) и резидентом ГПУ в Германии, а после отзыва в Москву в 1937 году назначен начальником НКВД по Белорусской ССР и здесь руководил террором в годы репрессий. В 1938 году его арестовали и расстреляли, как и его родного брата Матвея Бермана, ветерана ЧК с Гражданской войны, начальника ГУЛАГа в НКВД и одного из заместителей наркома Ежова, арестованного прямо в кабинете секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова. Или обратный пример: один из самых жестоких следователей-садистов ежовской эпохи Лангфанг, искалечивший при пытках писателя Михаила Кольцова и убивший на первом же допросе генсека ЦК компартии Эстонии Яна Анвельта, в 1941 году переведен во внешнюю разведку и назначен резидентом НКВД в Греции. Только после 1953 года генерал МГБ Лангфанг будет арестован в числе бериевцев и за свои художества сам отбудет срок в пятнадцать лет в мордовских лагерях. Таких примеров перевода из опричников в штирлицы и наоборот предостаточно, чтобы отмести надуманные версии, что разведка была в репрессии лишь пострадавшей стороной, а не частью карательной машины спецслужб Советского Союза.
1939 год с замедляющимся понемногу колесом террора подвел зримую черту в истории советских спецслужб, отсекая очередной из крупных периодов их жизни в 1923–1939 годах. Многих выбитых репрессиями дзержинских чекистов в 1937–1939 годах заменили молодые партийцы, направленные в спецслужбы в массовом порядке на смену зачищенному чекистскому пласту. Не имея опыта и знаний, они не могли в должной мере овладеть этой сложной и весьма специфичной профессией, поэтому несли огромные потери уже в ходе Великой Отечественной войны.